Алена Леонова: фигурное катание как криотерапия — паспорт до сих пор спрашивают

Продержаться в женском российском одиночном катании почти до 30 лет на сегодняшний день практически нереально, но она это сделала. Серебряный призер чемпионата мира 2012 года Алена Леонова покидает большой спорт и готовится стать мамой. Как проходило прощание с большим спортом, что такое семья для фигуристки, об отношениях со своими тренерами и о том, что сегодня происходит в российском женском фигурном катании, Леонова рассказала в интервью ТАСС.

— Алена, поздравляю с хорошими новостями — вы ждете ребенка! Если я все правильно понимаю, то мысли об окончании карьеры у вас были уже больше года назад. Что тогда вами руководило?

— Подумала, что уже хватит, уже устала. Поняла, что одним фигурным катанием я не смогу больше реализовать свои планы и мечты. Я реально жила только им — только учиться успевала, а на остальное времени попросту не было. Все было нацелено на достижение результата.

— На протяжении многих лет вы не пропускали чемпионатов России, несмотря на то что раз за разом в полку молодых фигуристок все прибывало и прибывало. Откуда такая бешеная мотивация?

— В последние годы это была не просто гонка за результатом, это была радость. Искренняя радость от возможности удивлять зрителей постановками, новыми программами. Ведь главное для меня было не тройные-четверные прыжки, а счастье доставлять радость людям. И я не могла подвести тех, кто ждал моих выступлений, тех, кто болел за меня.

— В ноябре 2019 года на этапе Гран-при в Гренобле я записывала интервью с Алиной Загитовой, которая рассказывала о том, что такое адреналин для спортсмена. Она даже пообещала тогда, что прыгнет с тарзанки после большого спорта. Об окончании карьеры речи пока не идет — она на паузе, а вот с тарзанки уже прыгнула. Как вам без соревновательного адреналина?

— В моей жизни было очень много адреналина. А Алину можно понять — она еще молода, она хочет как следует прочувствовать этот вкус. Я очень долго каталась, и я реально устала от всего этого — от соревнований в том числе. После того как я перестала ездить на турниры, я могла тренироваться часами и получать от этого реальное удовольствие. Но полное удовольствие от процесса пришло только тогда, когда я действительно отпустила ситуацию. Вот поэтому сейчас нехватки того самого адреналина я уже не испытываю. Уверяю, адреналин от участия в шоу не менее приятен, и, уходя в декрет, я окончательно не ухожу со льда.

Мне нравится ставить программы. Я начала с постановок для Марии Талалайкиной, уже достаточно известной спортсменки.

— Но сейчас вы занимаетесь в основном тренерской работой?

— Да, я набрала группу маленьких детей. Занимаюсь с ними начальной подготовкой.

— Есть ли мечты в плане работы в хореографии?

— Поставить олимпийскую программу.

— Какая из последних программ вас больше всего зацепила?

— Как ни странно, в последнее время меня цепляют программы в танцах. В них появилось что-то новое, что-то неординарное, интересное. Но ставить программы в танцах — это другое, это два человека. Может быть, в дальнейшем, но это сложно.

— Каково было мнение вашего тренера Евгения Рукавицына, когда вы рассказали ему о планах завершить карьеру?

— Когда мы поняли, что Гран-при у меня уже не будет, заговорили об окончании. Да, я надеялась на шанс, но отбираться на Гран-при через российские соревнования — это было уже как-то не по статусу, если так можно сказать. Просто это был уже пройденный вариант.

Отбираться через российские соревнования для меня было круто на тот момент, когда я у Аллы Яковлевны Пятовой каталась. Помню, как с ней я отобралась в один сезон и на юниорский чемпионат мира, и на взрослый, в 2006 году я съездила и по юниорам, и по мастерам.

А к концу выступлений я уже привыкла к тому, что мои программы видела и зарубежная публика. И о каком финансировании могла идти речь, если результата я особо не показывала? Вот поэтому я все это поняла и приняла. Точнее, мы поняли и приняли. Это было после турнира Панина-Коломенкина, где я в последний раз участвовала.

— Два года назад вы вышли замуж за Антона Шулепова, известного фигуриста. Брак как-то поменял ваше сознание как спортсмена?

— Мы с Антоном живем вместе уже с 2016 года, и, по сути, факт официального заключения брака ничего не поменял. Говорят, что это просто штамп в паспорте, но мне не хотелось бы так говорить. Это не просто штамп. Просто два года назад все сложилось, чтобы сыграть свадьбу. И это был конец сезона.

— Спортсмен даже в таком вопросе остается спортсменом. Даже свадьбы у вас согласно спортивному календарю происходят.

— Ну а как иначе? Нужно время и на подготовку к сезону. Предложение мне было сделано за год до свадьбы. Ждать еще пять лет? Ну какой смысл?

— Алена, а что такое семья фигуристов? Конечно, история знает немало примеров, но в вашем случае что это? Вы и дома про лед говорите?

— О фигурном катании Антон не особо любит разговаривать, считает, что это все равно что сплетничать. А сплетни — это женский удел.

— Даже совета не спрашивает?

— Нет, у каждого своя работа.

— А чье-то катание, например, обсудить?

— Эта тема вообще под запретом. У него один кумир — Нэтан Чен. Так что если какие-то вопросы, то только по Нэтану.

— Была возможность пообщаться с Антоном в Саппоро на этапе Гран-при в сезон, когда его костюм к программе под музыку из "Списка Шиндлера" "зарубили" в номинации Международного союза конькобежцев "Лучший костюм года" за религиозный атрибут на груди — звезду Давида.

— Да, было дело. Я присутствовала, когда этот костюм делали, и у меня-то как раз были вопросы по этой звезде. Просто хорошо помнила, как Диме Алиеву пришлось в срочном порядке отпарывать крест с воротничка костюма, в котором он выступал с программой под "Нотр-Дам-де-Пари" на Юношеских играх в Лиллехаммере.

— С каким чувством сейчас смотрите турниры одиночниц?

— Основное — это понимание, что произошел огромный скачок вперед, что ультра-си (прыжки повышенной сложности — прим. ТАСС) сегодня нужно делать кровь из носу. Что сейчас только благодаря титулам вряд ли можно на что-то рассчитывать — всем нужно хлеба и зрелищ. Женское фигурное катание стало жестким — спортивным и с элементами легкой атлетики.

— Вы видели, что в Эспоо наша Камила Валиева поставила мировой рекорд?

— Да, я смотрела соревнования. И когда я смотрела, заведомо представляла будущую борьбу Камилы и Саши Трусовой. И особенно приятно, что обе эти девушки представляют нашу страну. Еще вчера борьба внутри сборной шла между Алиной Загитовой и Женей Медведевой, а уже сегодня у нас снова две яркие звезды, за которыми, уверена, уже сейчас следит вся планета.

Но буду честна — больше всего я болею сегодня за Лизу Туктамышеву, потому что, во-первых, она, как и я, представляет школу фигурного катания Санкт-Петербурга. Во-вторых, она уже взрослая спортсменка, и я очень хорошо понимаю, что это такое — бороться на равных с совсем молодыми девочками. Лиза — герой.

— Алена, у вас не было мысли продолжить выступать, например, в парном катании? Ведь ваша тезка Алена Савченко продолжает карьеру в 37 лет.

— Я пробовала парное катание — с Сашей Смирновым, но это было достаточно давно. Мы решили тогда попробовать такой вариант, но оказалось, что это не мое. Я привыкла отвечать за себя. В танцы? Нет, уже было поздновато. Чтобы скользить так виртуозно, как наши ребята, я даже не знаю, сколько лет должно понадобиться, — это же прививается с ранних лет. Моя история такая, какая она есть, какая получилась. И метаться из угла в угол — к хорошему это не привело бы.

— Задумывались ли вы когда-нибудь, что было бы, не случись в вашей жизни фигурного катания?

— Мы говорили на эту тему с мамой, и она мне ответила тогда на это — "в любом случае отдала бы тебя в спорт, ты всегда была очень подвижной, никогда не сидела на месте". В один момент я чуть не ушла в танцы, в обычные танцы. Те, что на полу. Я тогда еще мелкая была, но потом мне подарили сумку для коньков. Решила — ну раз сумку подарили, значит, бросать нельзя.

— В вашей жизни было немало тренеров. Как складывались отношения? Сложились ли с кем-либо родственные отношения, как это иногда бывает, когда тренеров начинают называть "второй мамой"?

— Марина Вахрамеева поставила меня на лед, но "моя вторая мама" — это не совсем про то. Это мой первый тренер. С Аллой Пятовой я начала работать в переходный период, и только под конец нашей работы мы стали друг друга понимать. Для меня Алла Яковлевна была жестким тренером. Николай Морозов стал для меня и тренером, и другом — на льду была легкая атмосфера, и потом, это тренер-мужчина, это другое. И только в группе Рукавицына я почувствовала себя частью большой семьи. Сейчас я понимаю, что для меня было большой удачей, что с каждым из своих тренеров на спортивном пути я расставалась по-доброму, без каких-либо недопониманий. Мне кажется, это дорогого стоит.

— Алена, насколько для вас было важным не расстраивать наставников?

— Я боюсь расстроить всех. Если подвожу, то подвожу именно всех — и себя, и тренера, и родителей. Правда, с мамой в этом отношении мне повезло — она всегда меня успокаивала и никогда не ругала. Что же касается Евгения Рукавицына, то после неудачных стартов он мне ставил мозги на место, и за это ему большое спасибо. Все помнят мой кошмарный Гран-при во Франции — это был жесткий провал. Рукавицын был рядом. Мы говорим с ним на равных. Это друг.

— Ваша последняя программа называлась "Разлука". Это не пророческая история?

— Это не совсем последняя программа, это была последняя из вкатанных программ. И нет, такого, чтобы она была пророческой или предрекающей, такого не было.

— Алена, если закрыть глаза и представить самую яркую эмоцию, связанную с фигурным катанием, что вспомните?

— Ницца, чемпионат мира 2012 года. И вспоминается не произвольная программа, не награждение. В голове показательные выступления. Я тогда была такая уставшая, так долго просидела на допинг-контроле. Но когда объявили, что на лед выходит серебряный призер чемпионата мира, я подумала — это про меня? Это правда?

— А самый жуткий момент?

— Мой последний Гран-при во Франции и мое 12-е место. Этого я никогда не забуду — никому такого не пожелаю. Меня выворачивало от происходящего, хотелось встать и уйти. Это было ужасно. Я до сих пор не знаю, что тогда случилось. Это была какая-то невозможность проанализировать, что же произошло. На короткую и произвольную программу выходили два разных человека. Короткий прокат был неплохой, и он должен был поднять настроение, дать уверенность, но этого не произошло. И ответов нет до сих пор.

— За что вы могли бы сказать спасибо фигурному катанию?

— Дисциплина и трудолюбие. И это не только фигурное катание, это в целом дает спорт.

— В чем для вас уникальность фигурного катания?

— Это очень сложный вопрос. Наверное, в первую очередь это один из самых красивых видов спорта, это мотиватор. Если ты этим заражаешься, то на всю жизнь. Это то, что будет поддерживать тебя на протяжении всей жизни.

— Вы столько менялись ради фигурного катания, семь раз волосы красили ради образа.

— Я только за! Главное, не побояться сделать это в первый раз, просто к этому надо прийти. Первым этапом у девушек обычно становится желание отрезать волосы. Потом — перекраситься. А дальше уже не страшно. В последние годы для меня не было проблемы подстроиться под образ.

— Фигурное катание — это дорога в жизнь?

— Да. Я не представляю свою жизнь безо льда. И она будет связана со льдом, однозначно. И это омолаживает, в конце концов. Считайте — криотерапия.

— Фигурное катание может подарить человеку счастье?

— Конечно. Стопроцентно. Даже если просто смотреть его по телевизору. Даже сейчас, когда я давно уже не выступаю на крупных аренах, я всегда смотрю соревнования. Даже если они проходят поздно ночью. И болею за каждого.