«Весь сезон тренировалась в одиночку». Честное интервью фигуристки Нугумановой — о Рукавицыне и крутости Трусовой

Лизу отказывались тренировать, не давали льда и даже запрещали вести соцсети. Чем фигуристка сборной России заслужила такое отношение? Елизавета Нугуманова — одна из самых ярких и запоминающихся российских фигуристок современности. В прошлом сезоне она заняла третье место среди взрослых спортсменок на чемпионате России — возможно, самом конкретном турнире в мировой фигурке — и готовилась поехать на чемпионат мира, а в этом лишилась международных соревнований и, кажется, места в сборной. Болельщики считали, что в снижении результатов виновата сама фигуристка — дескать, снизила мотивацию и всякое такое. Но в большом и предельно откровенном интервью для «Матч ТВ» Лиза рассказала, с какими проблемами столкнулась на самом деле. — Как оценишь свой прошлый сезон? — Очень странный он у меня был на самом деле. Почему-то не дали выступить на чемпионате России, на Финале Кубка, хотя места были. Я усиленно готовилась, планировала поехать, но по какой-то причине никто даже не отправил на него заявку. Поэтому Финал я пропустила, хотя наверняка выступила бы там хорошо. Даже не знаю, что сказать. Мне и обидно, и неприятно… Стараюсь как-то прошлый сезон уже отпустить и идти дальше. — На чемпионат России ты же не отобралась по Кубку? — Ну, вообще, я не понимаю, как человек из сборной может не отобраться. Всегда было, что те, кто в сборной — в запасе или в основе — выступали. Я очень хотела выступить на чемпионате России, потому что он был в Питере, всех бы пригласила прийти посмотреть… Ну и готовилась, конечно, занималась дорожками с Николаем Морошкиным, он мне весь сезон очень помогал. В общем, мы весь сезон к чему-то готовились, а в итоге — ничего. На Финал Кубка России, как я сказала уже, заявку просто не отправили. Это неприятно. А я же не могу сама себя заявить — это должны сделать тренеры. Но вот так. Я хорошо была к нему готова, стала бы там первой и снова отобралась в сборную. Но, видимо… Даже не знаю, как это назвать. — А почему не отправили? Как я понимаю, это же школа должна делать? — Тренер должен отправить в школу, школа — в федерацию. Схема сложная. А насчет того, почему не отправили — люди просто этого не хотели. Объяснений мне никто так и не дал. Я целенаправленно готовилась к нему, чтобы занять первое место и попасть в резерв сборной. Обида сильная накопилась, конечно. Я весь сезон ничего не рассказывала, не давала интервью. С другой стороны, смысла в обидах тоже немного. Ты же не уговоришь их, если они не хотят, правильно? — Давай для понимания конкретизируем: говоря «они», мы на самом деле подразумеваем Евгения Владимировича Рукавицына, так? — Да. Тренеры должны были отправить заявку, я просила их это сделать. Но в итоге мне просто сказали: «Ты не отобралась». А я думала — ну как так? Места же есть, и в таком случае любой, кто катался на двух этапах Кубка, может выступить в Финале. Но тренеры не захотели отправлять меня туда, и я лишилась шанса закончить сезон на неплохой ноте. — У тебя, выходит, какой-то конфликт с Евгением Владимировичем? — У меня — нет. Я позитивная девочка, неконфликтная. Но когда люди, которые тебя тренируют, не дают даже шанса… Мне это было непонятно. Хотя, честно говоря, непонятных моментов было очень много. Началось все с того, что мне сперва сказали, что я не участвую в контрольных прокатах. Я подумала, мол, ничего страшного, наверное, основной состав сборной на них поедет. Поэтому к прокатам я особо не готовилась и набирала форму к сентябрю — началу октября. А потом, за четыре дня до прокатов, мне говорят: «Все, мы едем». А у меня ни программы нормальной нет, ни формы, и мне говорят: «Ну, ты все равно едешь». Конечно, выступать на контрольных прокатах — это большая честь. Там публика, специалисты на тебя смотрят, указывают на ошибки. Но если бы к этому всему я бы еще и в форме была, было бы вообще замечательно (смеется). Но нет. Конечно, я к прокатам была не готова. Сейчас даже смотреть на себя не могу там — короткая еще более-менее, а произвольная… Я согласна, конечно, что ты должен быть всегда готов ко всему, но мне за 4 дня все же тяжело набрать форму. — За 4 дня же невозможно нормально подготовиться. — Ну, кому-то можно и за 4 дня сказать, но у меня так не получается. А касательно странных моментов — все началось еще со сборов. Там вся сборная жила по одному, и ребята могли прийти к себе и нормально восстановиться. А я жила с другой девочкой. Она младше меня, и у нее ледовые тренировки начинаются в 6 утра, а у меня — в 11. Из-за этого я не могла нормально восстановиться, было неудобно. У детей ведь нет режима, они делают что хотят, и из-за этого отдохнуть не получается. Я не понимала, почему, даже находясь в сборной, у меня нет таких условий, как у остальных. Мы же в равном положении! Но я повторюсь — я все равно смотрю на все с позитивом, и это во мне никак не убить. — У тебя есть объяснение, почему так происходило? — Скажу честно, причин для того не было. Я ни с кем не спорю, не конфликтую. Непонятно мне это все. — Но ты до сих пор тренируешься у Рукавицына? — Пока да. — Пока? — Я просто сейчас хочу съездить отдохнуть и обо всем подумать. У меня будет 12 дней отдыха, потом — шоу. За это время хочу абстрагироваться от всего, потому что я много всего в последнее время терпела — и унижения, и все такое. Поэтому сейчас мне нужно перезагрузиться и думать, куда двигаться дальше. — Унижения? — Да. Мне в команде часто говорили, что я толстая, что ничего у меня не выйдет. Были даже такие слова: «Ты даже в своих соцсетях скоро никому не будешь нужна со своей фигурой». Забавно было это слышать. — Ты сейчас говоришь об очень серьезных вещах. — Ну, вот так. У меня такая команда, которая постоянно говорит, что у меня проблемы с весом. А у меня на самом деле их никогда не было. Но хорошо, они мне говорят, что надо похудеть, — я их слушала, худела, они же все-таки мои тренеры. Но ситуация иной раз уже до абсурда доходит. Я все-таки считаю, что женское катание должно быть женским. Да, я не спорю, Аня (Щербакова) и Камила (Валиева) прекрасны. Но они вот такие — худенькие, тоненькие, красивые. А я вот такая и меньше не могу быть физически. Плюс они все-таки немного моложе меня, это тоже фактор. В итоге я худела, конечно, но грань переходить нельзя. Я же тоже смотрю на себя со стороны и понимаю, что на льду выгляжу хорошо. Не слепая же я. И если бы понимала, что выгляжу не очень, я бы обязательно все исправила, но это не так. Ну, не толстая я! А тренеры мне весь прошлый сезон говорили обратное: что я полная, что не получается ничего из-за веса. — А не было мысли сменить тренера, чтобы не сталкиваться с этими противоречиями и не портить психику? — Ну, меня на самом деле сложно выбить из колеи чем-то таким. У меня есть подружка Маша Талалайкина, мы с ней в этой группе всегда вместе были. У нее тоже были проблемы, ей много чего говорили. И у меня такая же история. Мы начали дружить на чемпионате России в Челябинске. С тех пор мы поддерживали друг друга, и все было хорошо. В большей степени, конечно, я поддерживала Машу, потому что я очень самоуверенная (смеется). Но все равно мы держались вместе и как-то со всем справлялись. Одной это все непросто выдержать. Тяжело работать в команде, которая в тебя не верит, подстебывает тебя на предмет твоей рекламы в соцсетях или что-то вроде того. Это все неприятно слышать. — Еще один момент был — я единственная девочка в академии, кому удалось попасть в сборную России, и у нас при входе долгое время висела моя фотография на стенде лучших учеников. А с этого сезона ее почему-то сняли. Остальные остались: Андрей (Мозалев), Дима (Алиев), а меня сняли. Странно это. По поводу рекламы. У меня есть личная машина, а есть еще машина от бренда, с которым я сотрудничаю. Последнюю я иногда даю маме поездить и в это время сама езжу на своей. И всякий раз, когда приезжала в академию на своей, тренеры говорили: «Ой, ну что, все, закончили они с тобой работать, да?» Они прям ждали, когда случится что-то плохое. — Ну, а почему бы все-таки про смену тренера не подумать в таком случае? — В начале сезона странно о таком задумываться. Да и в середине тоже… У меня была, по сути, безвыходная ситуация. Поэтому сейчас хочу восстановиться и 200-й раз подумать, что делать дальше. — Но кататься ты все равно собираешься? — Да, я в любом случае буду кататься, моя карьера продолжается. Мне нравится кататься, я это не оставлю. И у людей не получится выбить меня из колеи, что бы ни случилось. Просто в прошлом сезоне так сложилось, что у меня не было тренера. Я занималась одна. — В каком плане? — Ну, буквально. Весь прошлый сезон после контрольных прокатов я тренировалась самостоятельно. Я каталась на младших льдах, с маленькими детьми. — А почему? Как тренеры это объясняли? — Мне говорили: «Ты не заслуживаешь музыку на старшем льду. Ты не заслуживаешь тут кататься, я так решил». Настя Губанова, Макар (Игнатов), Дима (Алиев) — все были на старшем. Там где-то человек 5 занималось. — Ну, это немного. — Да. А на младшем, куда отправляли меня, каталось человек 20-25 в сумме. И я не понимала, почему так. Нет, само собой, Дима — чемпион Европы, Макар тоже молодец, Настя умница. Но если говорить про сборную, то на тот момент я была с Димой на одном уровне, мы оба были в резерве. Почему в таком случае одну отправляют кататься с малышами самостоятельно, а другого — на старший лед? Ну, сказали: «Я так решил» — и все. Дескать, можешь ходить, а можешь не ходить. А как я могу не кататься? Мне же нужен лед. На старшем льду еще и расписание очень удобное — в 11 утра начинаются тренировки. Для меня это просто идеально, я успевала и учебой заниматься, и всем остальным. А у меня ведь не как у ребят, кто в Лесгафта учится, мне в РАНХиГС поблажек не делают. Я говорила: «У меня по расписанию не получается, мне нужен старший лед». Даже не потому, что народу много, хотя это тоже фактор. Но мне отказывали. Поэтому сезон из-за всего этого получился скомканным. Если бы была нормальная работа, если б команда занималась со мной, если б было нормально подобранное под спортсменов ОФП, если б с программами все сложилось получше, все было бы иначе. Зачем мне поменяли произвольную программу, я вот до сих пор не понимаю. Мне кажется, она была очень хорошей, душевной. В итоге мы не успели ее поставить до конца перед контрольными прокатами, я приехала туда с ней, и все сделали вид, что так и должно быть. И по ходу сезона программа не улучшилась, потому что не было человека, который помогал бы мне ее доделывать. Мне же даже снимать на льдах не разрешали, чтоб я могла на себя со стороны посмотреть. «Ты катаешься не одна, убирай телефон!» — прям подъезжали и забирали. А в конце сезона мне вообще запретили вести соцсети. Не на катке даже, а вообще! «Лиза, если ты катаешься в нашей школе, соцсети тебе вести нельзя», — мне уже смешно стало. Макару с Димой, значит, можно, а я чем-то отличаюсь, что ли? Соцсети — это мое хобби, там много людей, которые меня поддерживают, ну почему я должна это забрасывать? Причем самое смешное — в команде есть девушка, которая ведет страницу группы. Она приходила на каток почти каждый день и снимала, как прыгают Макар с Димой, выкладывала это все. То есть ей можно, а мне нельзя? Я же всегда прихожу вовремя, не опаздываю, держу режим. Живу спортом. Даже в университете в итоге договорилась, чтобы мне сделали заочный индивидуальный план, хотя раньше училась на очном. Теперь надо на год больше учиться, и все для того, чтобы кататься дальше. Почему тогда так? — Как на это все реагировали твои родители, знакомые? Саша Трусова та же? — Мама мне говорила: «Да заканчивай же ты уже, ну зачем это терпеть?» Она устала видеть мои слезы, а плакала я много. А Саша Трусова — ну, а что она может в этой ситуации сказать? Подумать, отдохнуть — все то же самое, что и я сама. — И даже несмотря на слезы, ты не думала заканчивать? — Ну, слезы ведь были не от того, что я не могу. Если что-то не получается, надо просто побольше поработать и все изменится. А когда травля, угрозы в духе «сейчас я тебе подножку поставлю, и ты расшибешься»… — Кстати, после спорта ты вроде собиралась в журналистику. Не передумала? — Ну, журналистика мне очень нравится. Особенно телевизионная, мне нравится быть ведущей. Но у меня времени еще много, вся жизнь впереди. Надо будет подумать. — Касательно фигуристок на телевидении, как оценишь работу Жени Медведевой и Алины Загитовой на Олимпиаде? — Женя вообще прекрасная, она очень хорошо держится в кадре, прекрасно говорит. У Алины очень большой опыт, она чудесная. Поэтому логично, что на Олимпиаду берут девочек, которые могут себя так удачно преподнести. — Представь, что завтра тебе звонят с «Матч ТВ» и зовут поработать в качестве ведущей на соревнованиях. Ты бы согласилась? — Согласилась, конечно. Мне это нравится, легко дается, я очень общительная. Мы снимали сюжеты для рекламных контрактов, где нужно говорить на камеру, много сюжетов. Всегда все получалось почти с первого дубля. — Что тебе не нравится в современной спортивной журналистике? — Многие журналисты все переворачивают в худшую сторону, сталкивалась с этим. Я год не общалась ни с кем, бывает, что присылают и утверждают один текст, а выходят совсем иные слова, которые ты даже не говорила. А если потом говорить, что этих слов не было, то вряд ли поверят. Раза 3 сталкивалась с этим. — Что думаешь о нынешних реалиях в фигурном катании? Отстранения и прочее. — Будет сложно выступать всем нашим девочкам, которым 15-16 лет, кажется, что не будет международных соревнований для России. Это ужасно, это тяжело. Может быть, нужно сделать Кубок России более масштабным. Когда выступаешь на чемпионате мира, Европы, очень много народу, это влияет на спортсменов, немножко другой настрой. Думаю, что не все захотят сейчас продолжать свою карьеру, если не будет мировых турниров. — Тяжело искать мотивацию из-за отсутствия международных соревнований? — Да, особенно тем, кто до этого выступал на мировых турнирах. Нашим девочкам сейчас очень тяжело. — Не думаешь, что случится отток фигуристов из России? Возможно, кто-то захочет сменить гражданство. — Насколько я знаю, теперь не все страны принимают российских спортсменов, не все готовы работать с нами. И неважно, на каком уровне спортсмен. Скорее всего, будут просто уходить (из спорта). Мы сейчас говорим о тех, кто уже был на высоком уровне, это огромная работа. Знаю, как было тяжело ребятам-олимпиадникам, которые поехали сначала в Красноярск, там были две недели, ежедневные тесты, закрытые помещения и прочее. Это все безумно трудно. — В межсезонье главной темой будет конгресс ISU и, в частности, вопрос возрастного ценза. Что ты думаешь на этот счет? Он нужен в фигурке? — Он точно нужен. Сейчас выходят молодые девочки, и это не женское катание. Есть исключения, конечно, как Лиза Туктамышева. У нее взрослое, зрелое катание, но это едва ли не единственный пример сегодня. Хочется растянуть фигурное катание подольше, потому что девочки рано заканчивают. Думаю, всем бы хотелось видеть их побольше. — Думаешь, ценз действительно продлит карьеры? Почему это должно случиться? — Если поднимут ценз, у девочек появится мотивация. Конкурентоспособность станет у всех примерно одинаковой, будет примерно один уровень у всех. Поэтому мне кажется, что с возрастным цензом карьеры будут подлиннее. Сейчас почти все молодые девочки в России прыгают четверные, но ситуация такова, что они все достаточно рано заканчивают, потому что все готовятся конкретно к Олимпиаде. Алина Загитова, к примеру, четверные не прыгала, но тоже достаточно рано ушла — после своего победного чемпионата мира, когда ей было всего 17 лет. До этого Юля Липницкая закончила быстро. Не хотелось бы, чтобы с нынешними девочками было то же самое. — С другой стороны, представь, тебе пришлось бы ждать с выходом на соревнования как минимум один год. Разве для мотивации юных спортсменок это не губительно? — Наоборот, я бы еще тщательнее себя в форме держала. Но я в принципе и так достаточно поздно вышла из юниоров. В мое время юниорками были Полина Цурская, Алина, Стася (Константинова). Меньше было тех, кто выходил во взрослые, а теперь их столько, что уже не сосчитать. Каждая девочка из нынешнего первенства России может быть первой на взрослом чемпионате мира. Каждая! — Раньше ты говорила, что у тебя одна настоящая подруга в спорте — Маша Талалайкина. Но в последнее время ты часто появляешься в компании Саши Трусовой. Расскажи, как вы познакомились и как подружились. — Мы на самом деле знакомы-то давно. Где-то лет 5 назад на первенстве России в Питере мы уже общались. Она всегда с собачками ездила, каждый раз с разной (смеется). Но очень близко мы с Сашей начали общаться после Пекина. Я ей написала вечером после произвольной, и она ответила прямо через секунду. Тут же синие галочки в WhatsApp появились. Думала, она вообще не ответит — понятное дело, такой сложный старт, нужно человеку восстановиться. Я, например, после стартов ничего не читаю, если эмоционально трудно. А завязалось у нас общение, думаю, потому что Саша мало с кем общается из спорта. У нее не так уж много близких подруг в фигурном катании, с кем можно поговорить. — Наверное, самый запоминающийся момент с Олимпиады — слова Саши после произвольной. У тебя есть объяснение, что тогда случилось? — Ну, как вы думаете, что чувствует человек, который сделал максимум, шел к этому всю жизнь, и в итоге вот так? Я ее прекрасно понимаю, правда. Мы эти слова с Сашей обсудили, кстати, сразу после Олимпиады, и я ее поддержала. Тяжело это… Саша же еще попросила не снимать, не ходить за ней, а они продолжали. Ну зачем? Понятное дело, что все хотят рейтингов, пиара, но она ведь тоже человек. У нее чувства есть. Она вместе с другими нашими ребятами сперва в этом Красноярске сидела, потом в Пекине с ограничениями, все это в себе держала. Конечно, это тяжело. — Главное, что сделала Саша на Олимпиаде — пять четверных в произвольной. Но раньше ты говорила, что к четверным относишься скептически. Есть противоречие, разве нет? — Мне кажется, нет. Я просто не понимаю людей, которые говорят, что Саша не катается. Я очень часто смотрю TikTok там выкладывают видео с замедленными моментами из ее программ. Это же вау! Почему все говорят, что она не катается? Понятное дело, что идеально с четверными все не сделать. Но говорить, что Саша в компонентах хуже кого-то, на мой взгляд, это неправда полная. У Саши есть катание. Мы весной вместе на шоу выступали, и я поражалась, какая у нее скорость! Вжух — и пронеслась. А это ведь тоже компоненты. У нее руки замечательные, в нарезках это видно. Как она рукой делает в финальной позе в произвольной программе, красиво так! Она смотрит на судей, не бросает руки даже в середине программы, а это и правда сложно. И она хорошо это делает. Есть у нее компоненты, это точно. Поэтому для меня Саша — олимпийская чемпионка, и совсем не потому, что мы сейчас дружим. До Олимпиады ведь мы не так уж близко общались. И я это говорю не с целью обидеть Аню Щербакову, ни в коем случае. Она замечательная. Но для меня все вот так. — Касательно хайпа. Многие сейчас подорвались на отношениях Саши и Марка — говорят, дескать, что рано, в большом спорте это все несовместимо. Бред или правда? — Так и знала, что будет такой вопрос (смеется). Сейчас пили чай с мамой, и она такая: «Ну точно спросят про Сашу с Марком». Что тут сказать… Недавно Саша приезжала в Питер, на следующий день приехал Марк. И вот на второй день я в первый раз увидела их вместе, когда мы в ресторан ходили. Они такие хорошие, такие милые! Сашу вообще везде узнают. Когда мы идем с Сашей куда-то, ее на каждом углу замечают. А насчет спорта — почему это должно мешать? Наоборот, когда есть поддержка, это здорово. Да и потом, как я раньше говорила, на таком высоком уровне думают сперва о работе, а затем уже о всем остальном. Поэтому нет, не помешает это ничему. — Ну, тебя же тоже наверняка часто узнают. — Вообще да, действительно часто. Особенно когда в метро спускаюсь — там постоянно подходят. В районе, где я живу, все знают, что тут «Лиза-фигуристка». Почему-то именно так называют (смеется). Плюс у меня машина обклеена, за счет нее тоже узнают. — На улицах часто подкатывают? — Постоянно! Часто на светофоре такое бывает. Но я с такими не знакомлюсь. И вообще не знакомлюсь, не хочу (смеется). — Почему? — Просто не хочу ни с кем знакомиться. Особенно на дороге (смеется). Бывает, останавливаются на светофоре, а я всегда в своих мыслях, сижу, музыку переключаю. А они подъезжают прям вплотную и такие: «Ну что, скинешь свой номер?» Да, сейчас, конечно! (Смеется.) А я вообще никогда никому не даю свой номер. Он есть только у особенных людей. — Спасибо, Лиз. — (Смеется.) Вообще, про свою личную жизнь я ничего не рассказываю. Никогда в жизни не выложу фотку со своей второй половинкой — разве что только когда замуж буду выходить.