Интервью с российским фигуристом Леонидом Свириденко о срыве перехода в сборную Чехии, новых планах, работе с Бенуа Ришо

Леонид Свириденко хотел сменить спортивное гражданство, чтобы иметь возможность выступать на престижных турнирах. Но всё пошло не по плану.

Интервью с российским фигуристом Леонидом Свириденко о срыве перехода в сборную Чехии, новых планах, работе с Бенуа Ришо
© Чемпионат.com

Российские фигуристы уже не первый год уходят выступать за другие страны. В нашей сборной уровень конкуренции очень высокий, попасть на международные старты, даже не беря во внимание отстранение, крайне сложно. Так что для многих фигуристов смена гражданства — настоящее спасение. Но осуществить переход в другую сборную — дело не из простых. В последнее время было как минимум два случая, когда планы наших фигуристов срывались. У Егора Мурашова возникли проблемы с переходом в сборную Швейцарии, а у Леонида Свириденко — в сборную Чехии. Насчёт второго случая выяснилось всё совершенно внезапно. В начале нашего интервью Леонид заявил, что он будет выступать за Россию.

Хорошо это или плохо для карьеры Свириденко — покажет лишь время. Но бороться за высокие позиции в нашей сборной он точно может. 21-летний фигурист владеет всеми квадами (за исключением четверного акселя), а потому способен показывать сумасшедший контент.

В интервью «Чемпионату» Леонид рассказал, как ему удалось выучить столько прыжков ультра-си и почему вообще он рассматривал возможность перехода в сборную Чехии, будучи обладателем пяти квадов.

А также поделился своим мнением о перспективах развития мужского одиночного катания.

«Возникли сложности, и было принято решение остаться в России»

— В последний год о тебе было слышно не так много. Расскажи, что происходит в твоей жизни? — Действительно, в прошлом году я не выступал, потому что была вероятность того, что я перейду выступать за Чехию. Плюс у меня была травма голеностопа, которая меня беспокоила, и какое-то время я не мог тренироваться в полную силу. В прошлом году я поддерживал форму, работал над собой. Было принято решение продолжить выступать за Россию, и сейчас я готовлюсь к сезону с моим тренером Сергеем Розановым.

— То есть история со сменой гражданства ни к чему не привела? — Нет.

— Почему? — Я бы не хотел подробно комментировать эту тему. Просто, скажем так, возникли некоторые сложности и было принято решение остаться здесь.

— Не было проблем с тем, чтобы остаться выступать за Россию? Насколько я понимаю, когда фигурист находится в процессе смены гражданства, он уже не считается своим. — В моём случае процесс был только в начальной стадии, поэтому точно насчёт формальностей сказать не могу. Вроде как дверь была открыта, но через порог я, так сказать, не переступил и остался дома.

— Насколько обидно, что ты не соревновался полтора года, а в итоге всё сорвалось? — Скажем так, в любом случае в прошлом сезоне у меня с ноября болела нога, и я очень долгое время ничего не мог с этим сделать. Более-менее проблема решилась только к июню, мне подобрали правильное лечение. Я думаю, скорее всего, в прошлом году я бы и так не выступал. Не смог бы выполнять необходимый для себя набор.

— Травма была серьёзная? — Нет, ничего серьёзного не было. У меня в какой-то момент начал болеть голеностоп, было больно выполнять некоторые прыжки. С этим можно было жить, и многие спортсмены катаются с этими несерьёзными травмами, но мы всё равно долго не могли понять, что с этим делать. В итоге мне проделали курс уколов, и стало полегче.

— Сейчас уже всё хорошо? — В целом да, более-менее.

«В какой-то момент ты понимаешь, что хочется повыступать на международных стартах. Если ты катаешься в России, это тебе не гарантировано»

— У тебя есть всё, чтобы соревноваться внутри России, добиваться призовых мест. Почему решил перейти? — У нас очень сильная федерация, очень много сильных спортсменов. В какой-то момент своей карьеры ты понимаешь, что хочется повыступать на международных стартах и так далее. Если ты катаешься в России, это тебе не гарантировано, потому что, кроме тебя, есть много других спортсменов. Естественно, ты можешь пробиться, но всё время есть шанс, что не получится, но как-то хотелось бы, чтобы твоя карьера развивалась дальше, и ты задумываешься о переходе.

— То есть тебе важна стабильность, чтобы всегда была возможность ездить на главные старты? — Не то что стабильность… Это просто что-то другое. Переход в другую федерацию означает выступления на международных соревнованиях: на чемпионатах Европы, чемпионатах мира. Естественно, есть и сильные национальные чемпионаты, например, в Чехии спортсмены хорошего уровня. Но всё равно конкуренция меньше, и ты можешь позволить себе постоянно выступать на международном уровне, а в России это сложнее, вот и всё.

— Тебе комфортнее, когда нет огромной конкуренции? Или всё-таки надо, чтобы кто-то подстёгивал? — Безусловно, надо, чтобы кто-то подстёгивал. В целом я никогда не видел такой конкуренции у нас, чтобы она не подстёгивала, потому что все работают и улучшаются. Безусловно, конкуренция нужна на стартах и тренировках, чтобы ты к чему-то стремился, чтобы были соревнования друг между другом. Но на самих выступлениях я никогда об этом не думал.

— Не чувствуешь ли ты сейчас нехватки соревновательной практики? Как на тебе сказался перерыв от соревнований? — Не могу сказать, что это отрицательно сказалось на форме. Не было стартов, были проблемы с ногой, но мы работали, улучшались. Да, мы не накатывали программы, сейчас же работа идёт на это. Но сказать, что я что-то потерял в период отсутствия стартов, наверное, нельзя. Опыта соревновательного нет — да. Но больше работы пошло на катание, прыжки и так далее.

— Нынешний сезон будет полностью внутрироссийский. Какие у тебя настроения насчёт этого? Нет ли потери мотивации? — Я не особо что-то потерял, скажу так (смеётся). Наша федерация организовывает серьёзные соревнования внутри страны сейчас, те же этапы Гран-при России и многие всероссийские соревнования — они уже не воспринимаются как какие-то маленькие старты. Зрители, телевидение — всё развивается. Поэтому я не думаю, что это будет сильно кого-то демотивировать. Безусловно, будет какая-то разница, и это не то же самое, что выступать на чемпионатах Европы, чемпионатах мира. Но всё же думаю, что никаких проблем в этом плане не будет. Все надеются, что рано или поздно, может быть, через сезон, все вернутся в итоге на международную арену.

— У тебя есть понимание, на каких стартах ты будешь участвовать хотя бы в первое время? — Первый старт, на котором я выступлю, — мемориал Панина-Коломенкина в Петербурге, он пройдёт в начале октября (5–8 октября. — Прим. «Чемпионата»). Потом я буду готовиться к этапам Гран-при России. Если всё сложится, то я там должен быть.

— В этом сезоне пройдёт отдельный прыжковый турнир. Тебе интересен такой формат? — Да, безусловно, это хороший опыт. Пробовать новое всегда интересно.

«Бенуа Ришо оказал на меня значительное влияние, и в моих постановках, я думаю, отражается это»

— Хочу немного поговорить о твоей деятельности как постановщика. Тебе удалось кому-нибудь поставить программы на этот сезон? — Да, удалось. Естественно, первым, кто получил от меня программы, была моя сестра Полина (Полина Свириденко — российская фигуристка. — Прим. «Чемпионата»). Сергей Александрович (Розанов) давал мне спортсменов из своей группы, кому я ставил программы. Конечно, обращались некоторые ребята разных возрастов из других городов, допустим, в Питер я ездил и из Москвы из разных групп. В этом направлении я тоже активно работаю, получаю от этого удовольствие.

— Как ты пришёл к тому, чтобы стать постановщиком? — Первый толчок в этом направлении мне дал Бенуа Ришо (Бенуа Ришо — знаменитый французский хореограф. — Прим. «Чемпионата»), ещё когда я с ним познакомился. Мне тогда было 14 лет, это был 2015 год. Мне очень понравилось, как он работает. Мне во многом, я думаю, передался его стиль. В принципе, я просто начал пробовать, и оттуда всё началось.

— А как так получилось, что ты в достаточно раннем возрасте начал сотрудничать с Ришо? — Тогда я был в группе у Алексея Николаевича Мишина, он взял меня на неделю на сборы в Швейцарию. Там мы и познакомились.

— Какие у тебя впечатления от работы с Ришо? — Это мастер своего дела. Бенуа очень многое делает для спортсменов, которые с ним работают, он не только постановщик, но и наставник. Он обладает своим индивидуальным стилем, который очень хорошо узнаётся. Он открывает фигурное катание с другой стороны в плане движений. В целом для понимания фигурного катания, для развития работа с ним была для меня очень полезна.

— Используешь ли ты в своей работе хореографа приёмы, которые почерпнул от сотрудничества с Бенуа? — Он оказал на меня большое влияние. Я думаю, я больше к этому пришёл, когда встретился с ним во второй раз, мне было тогда 16–17 лет. Мне посчастливилось с ним поработать зимой в Швейцарии и потом на двух сборах летом.

Сама работа постановщика у него, конечно, стандартная — сам процесс. Но его подача, его работа со спортсменами над пониманием движения, над пониманием образа, скольжением, конечно, выделяется. В плане движений я очень многое от него почерпнул — он очень сильно развивает стиль в катании. Мне его стиль показался довольно-таки близким. Не могу сказать, что я много использую его в своей работе, потому что я сотрудничал и с другими постановщиками и много почерпнул от них. Но Бенуа в этом плане оказал на меня значительное влияние, и в моих постановках, я думаю, отражается это.

— А есть ещё кто-то, на кого ты равняешься в плане постановок? — Безусловно. Я думаю, в постановках очень многое зависит от того, с кем ты работаешь в данный момент. Если до этого я в основном ставил программы у Бенуа и старался работать в его стиле, сейчас мне ставил программы Сергей Александрович, и, таким образом, произошло небольшое смешивание. Сергей Александрович — очень хороший постановщик, он отличается от Бенуа, у него другие идеи и немножко другой стиль. Но в плане постановок он тоже мой наставник.

«Четверной аксель пока не входит в сферу моих интересов»

— А можешь поподробнее рассказать о своих новых программах? — В короткой программе мы взяли известную французскую композицию Ne me quitte pas Жака Бреля. Я уже катал её на показательных, которые у нас были на сборах в Астрахани. В произвольной программе мы взяли классическую музыку, Рахманинова — для меня это что-то новое, потому что чисто классику я не катал.

— Насколько тебе близки новые образы? — Я считаю, что в этом сезоне мы очень хорошо попали. Обычно довольно сложно угадать с музыкой так, чтобы сразу было понятно, что ты чувствуешь, что ты будешь катать, не надоест ли она тебе — такое очень часто случается. Благо со мной это бывало нечасто. Но в целом я понимаю, что проблем с этим не должно возникнуть, потому что, когда я катаю эти программы, я получаю удовольствие. Естественно, займёт какое-то время, чтобы это всё вкатать, чтобы это приняло хороший презентабельный вид, и мы над этим работаем.

— А есть ли планы по контенту, который ты будешь показывать в этом сезоне? — Сейчас я владею всеми прыжками, которыми владел ранее. В прошлом сезоне я не так много работал над ультра-си в связи с травмой. Но сейчас я восстановил свой набор и буду включать в программы то, что смогу сделать на данный момент, и то, что смогу выкатать. Думаю, что в короткой это будет один или два квада, а в произвольной – два или три. Но надо посмотреть, как я сейчас буду входить в сезон, и исходя из этого ориентироваться. Но в целом я оставлю эту задачу Сергею Александровичу.

— Ты один из немногих российских фигуристов, который владеет всеми прыжками ультра-си. Как тебе удалось их все освоить? — Среди наших ребят довольно много тех, кто прыгает все четверные. В целом нет никакого секрета в том, чтоб их выучить, — это, наверное, комбинация удачного времени, более-менее поставленной техники, хоть в каком-то виде, и работа. Я долгое время в принципе ультра-си не мог освоить, потом начал потихоньку пробовать, и они один за одним приходили.

— А ты не задумывался над освоением четверного акселя? Сейчас многие одиночники охотятся за ним. — Я могу сказать, что надо смотреть на свои возможности реально. Четверной аксель — явно пока не то, что входит в сферу моих интересов.

«Пятерные — всего лишь вопрос времени»

— Хочу немного поговорить о развитии мужского одиночного катания. В прошлом сезоне Нэйтан Чен показал две сложнейшие программы: он исполнил четверные лутц и флип в короткой и пять квадов в произвольной. Как ты думаешь, это пик или ещё есть куда усложняться? — Безусловно, то, что показывал Чен — это очень высокий уровень. Но я думаю, что это не пик. Даже если брать теоретически, тот же Илья Малинин прыгнул четверной аксель, значит, он может исполнить набор сложнее Чена.

— Как ты думаешь, в будущем появятся на соревнованиях пятерные? — Думаю, через какое-то время и пятерные появятся. Не массово, но найдутся люди, которые будут их исполнять. Малинин четверной аксель уже исполнил, пятерной, думаю, рано или поздно тоже кто-нибудь прыгнет. Всего лишь вопрос времени.

— Сейчас в мужском одиночном катании грядёт смена поколений. Нэйтан Чен не будет соревноваться в ближайшее время, Юдзуру Ханю завершил карьеру — большие личности уходят. Это плохо? Кто теперь будет в лидерах? — Я думаю, что мало что изменится. Нэйтан Чен и Юдзуру Ханю довольно долгое время выступали, привносили своё видение в наш спорт. С их уходом просто придут новые люди, плюс осталось много спортсменов, которые соревновались с ними. Но я не могу сказать, кто сейчас будет в лидерах — очень много кандидатов на это место. Нужно как минимум дождаться начала сезона и посмотреть на всех, чтобы что-то сказать.

— Как ты думаешь, конкуренция станет более ожесточённой с уходом Чена и Ханю? — Думаю, да, конечно, будет борьба за лидерство. Люди учат новые элементы, начинают лучше кататься, становятся интереснее программы, меняются правила, меняются вращения. В любом случае всем придётся меняться под это, подстраиваться, и победит тот, у кого лучше получится.

— А есть ли у тебя ролевая модель в фигурном катании? — Не могу сказать, чтобы это был кто-то один. Ты смотришь на всех и стараешься выискивать лучшее у каждого из них. Наверное, лично для меня наиболее любимым фигуристом является Патрик Чан. Я очень любил его ещё в подростковом возрасте, когда он выступал на Олимпиаде в 2018 году и раньше. Я большой фанат его катания, его владения коньком, его программ в целом. Наверное, это единственное имя, которое я могу назвать на 100 процентов.

— Патрик Чан славился своим скольжением. Есть ли такое, что ты по его примеру тоже ставишь скольжение в приоритет? — От скольжения я получаю удовольствие в любом состоянии, уставший – не уставший. Мне всегда оно нравилось, и, наверное, когда я смотрел на Патрика Чана, я понимал, что над ним надо много работать.

— Ты учишься на журналиста, расскажи, как продвигается твоё обучение? Собираешься ли работать по профессии? — Мне сложно сейчас загадывать. Зависит от того, насколько долго я ещё буду кататься и что захочу делать дальше. Думаю, конечно, я бы хотел это как-то использовать в своей жизни. Сейчас у меня последний курс, в этом году я доучиваюсь и там посмотрю.

— Каким журналистом ты хочешь быть? — Я думаю, что это будет спортивная журналистика, что-то связанное с комментированием, телепередачами. Не просто так я в спорте всё это время, полностью уйти отсюда, я думаю, не получится. Я не знаю, как всё будет, но, конечно, я бы хотел двигаться в этом направлении.

— Какие принципы для тебя главные в журналистике? — Я думаю, честность и непредвзятость. Нужно быть более строгим и бережным по отношению к информации.