Фигурист Иван Десятов, эксклюзивное интервью о переходе в США, компенсации Беларуси

Прямо сейчас Иван Десятов собирает $ 25 000, чтобы представлять Америку на международных стартах.

Кажется, ещё недавно Иван Десятов выступал в танцах на льду за Россию и имел неплохие перспективы с партнёршей Екатериной Андреевой. Однако олимпийский сезон дуэт провёл под флагом Беларуси, а затем Иван внезапно решил кататься за США и улетел за океан, не предупредив ни Катю, ни тренеров.

Новую партнёршу амбициозный парень обрёл в лице американки Изабеллы Флорес благодаря русскому тренеру Елене Достатни. Но заветный релиз он до сих пор не получил, хотя последний международный старт за сборную Беларуси у него датируется концом октября 2021-го.

Бывшая федерация отказывается давать добро на переход, пока Иван не выплатит $ 25 000, потраченных на его подготовку, — это более двух миллионов рублей!

Впрочем, Иван с Изабеллой не сдаются и активно собирают необходимую сумму в интернете. В эксклюзивном интервью «Чемпионату» спортсмен рассказал, как переехал в США и о надежде прорваться на Олимпиаду.

«Практически сразу стали первой парой страны»

— Иван, вы изначально катались с Екатериной Андреевой за Россию. На первенстве России среди юниоров — 2021 заняли четвёртое место — хороший результат. И вдруг переходите в сборную Беларуси. В чём причина? — Нам просто предложил тренер, к которому мы перешли на тот сезон — Алексей Ситников. Он предложил представлять Беларусь. Но это не было каким-то заранее спланированным решением. Долго ничего не обдумывали.

— А почему вы перешли к Алексею Ситникову? Вы же тренировались в «Хрустальном» у Ксении Румянцевой и Екатерины Волобуевой на протяжении восьми лет — длинный срок. Говорите, вас пригласили? Как это было? — У Кати мама — тренер и судья международного класса. Она вращается в среде фигурного катания как в России, так и в Беларуси. И тренер, который предложил нам перейти к нему, сначала связался с ней. Потом уже она поговорила с нами, и мы приняли общее решение, что в принципе согласны. В итоге стали тренироваться у Алексея Ситникова и Юлии Злобиной, которые работают при группе Александра Жулина.

— В чём же необходимость кататься за Беларусь? Можно ведь было перейти к другому штабу и продолжать представлять Россию. — Я думаю, что, катаясь за Беларусь, у нас было, во-первых, меньше соперничества. В белорусской федерации нет такой конкуренции, как в России. Если на чемпионате России 15 пар, и все достаточно сильные, то в Беларуси такого нет. Мы практически сразу стали первой парой страны, а на национальном чемпионате было всего четыре-пять пар.

То есть мы не то чтобы пошли за возможностью легче пробиться на чемпионат мира или ещё куда-нибудь. Но — да. Скажем так: катаясь за Беларусь, это сделать легче.

— Можете сравнить тренерский подход в группе Волобуевой с группой Ситникова? Были какие-то существенные различия? — Я думаю, только именно сама техника преподавания какого-то скольжения, техники шагов. По-моему, у каждого тренера своя техника. А в каком-то организационном моменте — нет.

— Успели поработать с Жулиным? — Чуть-чуть совсем. В основном он работал с более серьёзными парами.

— Возможно, дал какой-то дельный совет? — Чтобы какой-то прям запомнился — нет.

— А замечания делал? — Разве что в момент тренировок, но они тоже не въедаются особо в голову.

«Уехал, никому не сказав»

— В Беларуси вы с Катей выиграли национальный чемпионат и оказались лучшей парой страны. Но затем резко уезжаете в США… — Это произошло, когда началась вся ситуация с Украиной 24 февраля. Утром 25-го мне пишет брат: есть ли у тебя вариант куда-то свалить? Типа надо уезжать. Я говорю, что в целом вроде есть. Но всерьёз не воспринимал тогда ничего. И брат: «Давай звони друзьям где-нибудь и узнавай».

Я позвонил другу, который живёт в США, он здесь уже года три, наверное. Поговорил с ним, он сразу мне дал номер моего нынешнего тренера Елены Достатни. После нашего разговора она была готова забрать меня уже через три дня. Сначала я согласился, но затем мы с братом подумали, что ещё слишком много дел есть в России, и так быстро уезжать нельзя. В итоге уехал недели через две.

— Как вы так быстро решились переехать за океан? У вас ведь здесь спорт. Не было обидно бросать всё? Не переживали, что, оставив здесь карьеру, потом никуда не пробьётесь? — Если думать о том, каково было уезжать, то очень сложно. Именно поэтому старался об этом не думать. Я не пускал всё на самотёк, просто понимал на тот момент: если очень сильно об этом думать, то не уеду.

Главной причиной переезда было желание представлять себя и свою команду на международном уровне. Как мы знаем, Беларусь и Россия не могут сейчас этого делать. И неизвестно ещё, сколько лет не смогут. Или времени.

Здесь, в США, я тоже до сих пор не могу кататься на международных соревнованиях, но это в большей степени контролируемо мной, чем какой-то ситуацией в мире.

— А Кате не предлагали поехать тоже в США? — Когда точно решил уехать, то на одной тренировке невзначай бросил Кате в шутку: «А давай в Америку уедем?» Но всерьёз не предлагал.

— Когда тогда рассказали ей о планах переехать? — Когда уже был в США.

— И как она к этому отнеслась? — Плохо! Это ожидаемо было.

— А тренеры? Они тоже не знали, что вы уехали? — Нет, я уехал, никому не сказав.

— Какая-то реакция последовала от них потом? — От тренеров — нет. Я написал им в WhatsApp извинения, объяснил всю ситуацию. Но ни от кого не последовало ни одного ответа.

— Значит, вернуться обратно вас не уговаривали? — Нет.

— Почему не сообщили Федерации фигурного катания Беларуси, что переходите? — Эти две недели от разговора с Еленой Достатни до моего переезда были очень сложными, много всего происходило. Если бы ещё всем рассказывал, что уезжаю, то, возможно, не уехал бы. Естественно меня стали бы отговаривать, и я мог бы реально передумать. Поэтому и не стал ничего рассказывать. Чтобы не отговорили.

«Девочка, к которой ехал, сказала, что не хочет со мной кататься»

— Что было самым сложным, когда переехали в США? — Русские ребята, которые здесь, да и не русские, все спрашивают: «А как это переехать в Америку без языка практически? Это ведь так сложно». Я всегда отвечаю, что лично для меня место, страна или язык — это не так важно. Ко всему этому можно адаптироваться: выучить язык, привыкнуть к культуре, природе той же. Но друзей, которых ты копил 20 лет, не найдёшь. Самое сложное — это оставить всех друзей.

— Сейчас общаетесь с ними? — Да, конечно, по видеосвязи созваниваемся.

— Когда переехали в США, что делали на первых порах? У вас же не было партнёрши. — На самом деле, изначально я ехал к девочке. Была девочка. Приехал к ней, мы прокатались. В США уже все отдыхали после сезона, и никого не было ни на катке, ни в городе. Елена Достатни отправила нас вместе в Лас-Вегас к ещё одному русскоговорящему тренеру Илоне Мельниченко. Она отправила нас туда, потому что у меня не было языка. Если сейчас есть хоть какой-то, то тогда не было ничего. Мы катались там около недели, затем вернулись в Колорадо-Спрингс. Покатались ещё неделю или две, и эта девочка, к которой я ехал, сказала, что не хочет со мной кататься.

— А как познакомились с Изабеллой Флорес? — Изабелла на тот момент каталась в Хорватии и Канаде. У неё были пробы с другим русским мальчиком. Но он не смог получить визу.

— Помните, как зовут этого фигуриста? — Саша Вахнов. И, получается, Изабелла уехала из Колорадо-Спрингс в конце февраля, а я приехал в середине марта. То есть она уехала, а я приехал. Вернулась она в середине мая и знала, что я здесь, так как с ней разговаривала Елена. То есть мы уже знали друг друга через Елену плюс встречались в 2021 году на этапах юниорского Гран-при в Куршевеле и Гданьске. Мы много там были, видели друг друга, но, естественно, не общались. А в середине мая 2022-го встали в пару.

— Быстро поняли, что подходите друг другу? — Думаю, да. Очень удобно оказалось с ней кататься. Она сразу поняла, что у меня нет языка. Иногда доходило до того, что, если она мне что-то говорила, я просто, как в мультике «Мадагаскар» — «улыбаемся и машем».

— Изабелла знает уже какие-то русские слова? — Конечно, чуть-чуть. Я тоже её подучиваю. В приложении Duolingo она выполняет задания на русском.

— Вы сразу решили выступать на внутренних американских стартах, несмотря на отсутствие возможности поехать на международные? — Да. Когда мы встали в пару, то на второй или третий день сделали поддержку, которая у нас была в прошлом сезоне в ритмическом танце. Она прыгала на меня через аксель, а я на прямых руках её крутил. Делать такую сложную поддержку с новой партнёршей на второй-третий день — очень здорово. Мы практически сразу даже стали новые программы ставить, как только начали вместе кататься.

«Всё, что зарабатываем, уходит на тренировки и лёд»

— Чем отличаются тренировки в Колорадо-Спрингс от тренировок в России? — Здесь на тренировках ты больше работаешь сам. Сейчас у нас, например, нет групповых тренировок. Если тренер с тобой не работает, допустим, 40 минут он занимается другой парой, тогда делаешь что-то сам. Тренер может сказать, например, работать над произвольной программой. Но что и как делать — разбираешься самостоятельно.

— Вы сами оплачиваете тренировки в США? — Да, сейчас почти все расходы на лёд, тренировки берут на себя родители Изабеллы. Конечно, я где-то пытаюсь подрабатывать, Белла где-то подрабатывает. Всё, что зарабатываем, уходит на тренировки и лёд.

— В Америке ведь это обычная ситуация для фигуристов, когда нужно за всё платить? — Я думаю, это опять же зависит от того, на каком ты уровне. Но в начале — да. Также здесь отдельно оплачиваются выход на лёд и работа с тренером.

— Заметили какое-то отличие в ментальной работе с фигуристами в США по сравнению с Россией? С вами работает сейчас психолог? — Какого-то специального человека для этого нет. Но у нашего тренера Елены есть образование психолога. Спортсменам с ней очень легко разговаривать, она поддерживает в самые сложные моменты. Ей можно сказать всё что угодно: она также поддержит или поругает — в зависимости от ситуации.

А в плане тренировок в Америке есть такая система, называется SaveSport (организация в США, созданная для решения проблемы сексуального насилия в спорте — Прим. «Чемпионата»). И по ней мне, например, 22 года, и я не могу находиться в одной комнате с несовершеннолетней девочкой. Просто находиться. Не важно, что делать: даже если это какая-то тренировка. У меня должен быть специальный сертификат SaveSport, чтобы тренировать детей.

Не могу также просто идти по улице, допустим, с 17-летней, даже если это какая-то подруга. Люди, которые знают, кто я и кто она, сколько нам лет, могут написать в SaveSport, и потом придётся подавать апелляцию, что это была моя партнёрша, подруга и так далее.

— Не было из-за этого каких-то инцидентов? — У меня — нет. Но я знаю Артёма, который здесь. На него написали из-за того, что он с партнёршей в машине ехал. Потом объясняли, что они партнеры, ехали домой и всё хорошо.

«Запрашивают $ 25 тыс. в качестве компенсации за оплату моих тренировок»

— Что произошло, когда вы стали работать над релизом? Думали, вас спокойно отпустят, потому что не ездили на международные старты больше года? — Нет, мы ещё до того, как я сюда приехал, когда разговаривали с Еленой, знали, что попросят компенсацию. Вопрос был в сумме.

— А когда собирались выступать за Беларусь, не было препятствий со стороны Федерации фигурного катания России? — Вообще всё без проблем было. Я даже ничего не заметил. В России юниорское первенство в конце января — начале февраля. В новую группу мы перешли в апреле. А в августе-сентябре был первый Гран-при, где представляли Беларусь. Получается – полгода и всё.

— Как вам сообщили, что нужно возместить средства на вашу подготовку? Устно или прислали письмо с требованием компенсации? — Было официальное письмо белорусской федерации в американскую о том, что запрашивают $ 25 тыс. в качестве компенсации за оплату моих тренировок и соревнований во время сезона, когда я представлял Беларусь.

— Ожидали такую сумму? — И да и нет.

— Думаете, она справедливая? — Ты как бы, с одной стороны, понимаешь, что они могут очень задрать. Ибо, честно говоря, могли потребовать ещё больше. И в то же время надеешься, что, возможно, там прям нормальная цена будет.

— А нормальная — это сколько? — Ну, как нормальная? Поменьше (смеётся).

— Знаете, на что конкретно потратила эти средства федерация Беларуси в вашем случае? — Все тренировки, думаю, оплачивала белорусская федерация, потому что я лично ничего не оплачивал. Также поездки на все международные соревнования, проживание в отелях. Когда мы летали на Гран-при, у нас было очень много перелётов из-за того, что ещё продолжалась пандемия ковида. Где-то нужно было на карантине сидеть, до Куршевеля пришлось совершить несколько перелётов. Неделю сидели в Польше.

В целом, возможно, цена, которую мне выставили, правильная. Никто этого точно не знает, но проверить невозможно.

— А если подождать ещё один год без международных соревнований? Всё равно не отпустят без денежной компенсации? — Нет. В любом случае они выставили такие условия. Можно подать апелляцию, однако сейчас в этом вообще нет смысла. Тем более нам изначально сказали: «Вы можете это сделать, но вам сразу откажут, так как в федерации Беларуси сделали всё правильно». Подождать можно, но ничего не изменится.

— Если вы заплатите, то вас точно отпустят? — По крайней мере, так говорят.

«В первый день нам пожертвовали около $ 11 тысяч»

— Чтобы заплатить федерации Беларуси потраченные на вас средства и получить релиз, вы 4 июня объявили сбор $ 25 тыс. на сайте gofund.me. Чья это была идея? — Её предложила Изабелла. Мы оба понимали, что вариантов у нас особо нет. У родителей, может, и есть эти деньги, я не знаю. Но так вот просто… Я в рубли переводил: это больше двух миллионов. С учётом того, что родители и так оплачивают все тренировки, это очень большие расходы для двух человек.

— На сайте вам пожертвовали уже более $ 14,5 тысячи. Ваша история получила большой отклик! — Да, по-моему, в первый день нам пожертвовали около $ 11 тысяч.

— Перспективы собрать всю необходимую сумму хорошие. Но если всё-таки не удастся, насколько это критично? — Будем что-то думать дальше. Либо я с братом попытаюсь поговорить, либо даже с Беларусью попробуем договориться на меньшую сумму. Будем думать.

— А слышали подобные истории других фигуристов, которым пришлось платить за себя «выкуп», чтобы кататься за другую страну? — Нет. Я слышал только про Дарио Чиризано, что ему тоже сказали: «Ты никуда не пойдёшь». Он же в Монреаль поехал.

— Он собирался выступать за Чехию. — Да, я видел, нашёл девочку-чешку.

— Как думаете, справедливо, что его не отпускают? — Не знаю. Мне кажется, Дарио на уровне повыше, чем я, поэтому не знаю, как у него сложится вся эта ситуация.

— Вы хотя бы сами уехали. А Дарио же не бросал партнёршу, она сама от него ушла и поставила в сложное положение. — Но федерацию всё равно хочет поменять. Мне кажется, кто кого бросил и кто куда уехал — никого особо не волнует.

— Может быть, Дарио тоже попробовать ваш способ и объявить сбор средств, чтобы «выкупить» себя? — Если ему выставят какой-то огромный счёт и не будет какого-то своего варианта найти деньги, то да.

— В то же время Диане Дэвис и Глебу Смолкину удалось перейти в сборную Грузии без проблем. А ведь они выступали на Олимпиаде в Пекине за Россию: очень серьёзный уровень. Тем не менее удерживать их не стали. Почему? Могло помочь то, что они совсем не соревновались в прошедшем сезоне? — Может быть. Но, как бы плохо это сейчас ни звучало, у Кати Андреевой мама тоже, например, весьма весомый человек в фигурном катании. Однако она никогда не хотела, чтобы успехи дочери складывались за счёт мамы. Думаю, мама Дианы (Этери Тутберидзе. — Прим. «Чемпионата») тоже сыграла большую роль в их переходе. Другого варианта я просто не вижу. Хотя, может, они заплатили или ещё что-то сделали. Не знаю.

— Помните, как соревновались с Дарио, Дианой и Глебом? — Да, конечно, помню. Это было в 2019 году на Спартакиаде учащихся. Дарио с Ирой заняли второе место, мы с Катей — третье. С Глебом и Дианой последний раз состязался на первенстве России — 2019. Тогда с Катей опередили их.

— Вне соревнований часто общались с танцорами в России? — Нет. Я всегда, особенно в России, больше тусовался, гулял с ребятами со школы или моего района. С фигуристами общался в основном на соревнованиях. А так, вне тренировок, вне льда — почти нет.

— Почему? — Не хотелось, больше нравилось общаться с ребятами со школы. И, знаете, если бы какая-то серьёзная или плохая ситуация произошла, не хотелось бы, чтобы потом это стали обсуждать по всему миру фигурного катания.

— Помните, как катались с Ириной Хаврониной? — Да, конечно. Она моя вторая партнёрша такая серьёзная, мы с ней прокатали почти два сезона.

— Кто от кого ушёл и почему? — Я от неё. Думаю, там было больше проблем не у нас с Ирой, а у родителей. Мне было 12 лет, Ире — 9. Видимо, родители сильно не сошлись.

«Каждый человек сам выбирает свой путь»

— Откатавшись на четырёх американских турнирах, обратили внимание, где конкуренция среди танцоров выше: в России или в США? — Россия и Америка, в принципе, на одном уровне по танцам.

— Не страшно было бороться на дебютном чемпионате США с более опытными дуэтами? — Нет, не страшно. Допустим, Вадим Колесник с Эмилией Зингас стали четвёртыми. А Вадим ведь тоже партнёршу поменял. По-моему, это их первый сезон был. Вадима вообще давно знаю: с тех пор когда он представлял Украину. Мне кажется, мы ещё с Ирой с ним соревновались.

На самом деле, чуть меньше половины американской сборной — это русские парни. Тот же Антон Пономаренко, который с партнёршей взял бронзу на чемпионате США, — американец, но у него есть русские корни, он разговаривает на русском. Вадим Колесник хоть и украинец, но разговаривает на русском. Ещё Антон Спиридонов.

В целом разницы, где соревноваться — в России или Америке — нет. Что там куда-то сложно пробиться, что здесь.

— Довольны, как прошёл сезон на американском уровне? — Не так, как хотели, но да — довольны. Конечно, хотели выше и больше, но в целом довольны. Неплохо вышло.

— Какие сейчас у вас спортивные планы? Думаете об Олимпийских играх с Изабеллой? — Первая цель — получить релиз (смеётся). А так, естественно, планируем на чемпионат мира и Олимпиаду как-то пробиться. Но для Олимпиады мне нужно американское гражданство.

— И как будете решать эту проблему? — Хороший вопрос. Следующая Олимпиада в 2026-м. На неё вряд ли удастся попасть. А вот в 2030-м уже выше вероятность и больше возможностей.

— Изабелла сильно переживает, что вам не дают релиз? — Конечно, мы оба с того момента, как узнали, что нужна такая сумма, на стрессе. Даже тренировки сейчас идут сложнее и хуже, чем до этого. Это очень отражается на нашем состоянии.

— Готовы к тому, что вам, возможно, ещё год придётся провести без международных стартов? — Если придётся, конечно, готовы. Кидать то, что уже здесь начал, это никуда не годится.

— А если летом получите релиз, то какие планы? Есть шанс поучаствовать в Гран-при? — Участие в Гран-при зависит от того, как мы откатаемся на первых соревнованиях. Уже в середине июля будет турнир в Далласе. После него как раз распределяют пары на этапы Гран-при и международные соревнования. А в конце июля поедем в Лейк-Плэсид. Мы поедем туда в любом случае, потому что там есть и внутренние соревнования, и международные. На какие поедем, зависит от того, будет у меня релиз к тому времени или нет.

— Фигуристов часто осуждают за переходы в другие сборные. Вы собираетесь кататься уже за третью страну в карьере. Что можете ответить хейтерам? — Я считаю, что в основном, кто бы что ни говорил, все люди в первую очередь думают о себе. Нельзя осуждать спортсменов за переходы, потому что они идут к своей мечте. Они считают, что сейчас нужно свернуть с прямой дороги и попробовать не то что бы обходной путь, а просто другой путь. И прежде всего, когда ты осуждаешь спортсмена, ты осуждаешь его мечту быть великим, быть первым.

Каждый человек сам выбирает свой путь. И он сам считает, как правильно, а как — нет. Если люди, которые тебя осуждают, как-то могут на тебя повлиять, значит, твоя мечта — не мечта, и не настолько эта мечта для тебя важна. А если ты действительно хочешь идти вперёд и быть на высоте, никого не слушай и просто иди туда, куда ты хочешь. К своей мечте.

Всегда будут люди, которые осуждают. Но также, как это обычно бывает, людей, которые тебя поддерживают, всё-таки больше.